— Пришли мне своё фото, скучаю, — написал он ей в мессенджере.
Сообщение пришло в 22:43. Она как раз собиралась ложиться спать — в пижаме, с маской на лице и немного растрёпанными волосами. Улыбнулась.
— Такой ты меня точно не хочешь видеть, — ответила она со смайликом.
— Я тебя всегда хочу видеть. Даже с утра. Даже после тяжёлого дня. Даже в слезах. Ты — мой дом.
Он был в командировке — третий день в Екатеринбурге. Всё это время они переписывались коротко: “Как дела?”, “Поела?”, “Целую”. Но сегодня он был особенно нежным. Наверное, потому что скучал. Наверное, потому что любил.
Она подошла к зеркалу. Стерла маску, поправила волосы, надела белую футболку с широкой горловиной, подрисовала губы и сделала селфи — чуть сбоку, с полуулыбкой. Фон — её спальня, мягкий свет от прикроватной лампы, подушка в цветочек.
Отправила. Не сразу, секунд через десять. Хотела быть уверена, что выглядит хорошо.
Через минуту он написал:
— Это что?
Через ещё двадцать секунд:
— Кто у нас дома?
Она не поняла:
— Ты о чём?
— Сзади. В отражении. Кто это?
Она снова открыла фото. Увеличила. Сердце застучало. В зеркале, за её спиной, в проёме между спальней и коридором, виднелась фигура. Мужская. Тёмная. Нечёткая, как будто мимо прошёл кто-то. И исчез.
Она замерла.
Резко повернулась — коридор был пуст. Все двери открыты. Тишина. Дом — как обычно. Но ощущение… будто кто-то только что был рядом.
— Это, наверное, тень! Или… может, телевизор включён, — наспех написала она мужу.
Но телевизор был выключен.
— Я не один сижу и не сошёл с ума. Это человек. Он за тобой. У тебя кто-то дома?
Она вздрогнула.
— Нет, конечно! Я одна!
— Тогда кто это?
Муж не писал больше ничего. Просто скидывал увеличенные фрагменты снимка: мужской силуэт, бледный контур лица, будто смотрящий в её сторону. Что-то в этом было… зловещее.
— Это может быть просто оптический эффект, — попыталась она отмахнуться. Но внутри уже поднималась паника.
И тут пришло последнее сообщение от мужа:
— Я подаю на развод.
Она позвонила ему. Раз за разом. Без ответа. Потом перешла к голосовому:
— Ты что несёшь? Я одна! Ты сам просил фото. Это просто отражение! Не делай глупостей! Позвони мне!
Но ответа не было.
Только спустя два часа, в 01:38, он прислал коротко:
— Я тебя умоляю: скажи правду. Кто это был? Или это не первый раз?
Она смотрела на экран, словно в ступоре. Какая правда? Она одна. Всегда была одна. Он же знает, что она даже с подругами редко встречается. Вся её жизнь — дом, работа и муж. Он был её всем.
И вдруг — вот так. Фото. Секунда. И недоверие, как нож в спину.
На следующий день она собрала вещи. Не потому что испугалась — потому что чувствовала: всё изменилось. Муж не звонил, не отвечал. Общие друзья ничего не знали. Никто не понимал, что происходит. Лишь одна подруга прошептала ей:
— Может, он сам кого-то встретил, и это — повод?
Она отмахнулась:
— Нет. Он не такой. Он… был другим.
Но слова «был» звучали всё чаще.
Ночью ей снился сон. Будто она снова делает селфи. И снова тот силуэт. Только теперь он ближе. Он уже стоит у изголовья её кровати. И дышит ей в шею.
Она проснулась в холодном поту. И снова посмотрела то фото.
В этот раз — очень внимательно. Каждый пиксель. Каждый угол. И вдруг заметила: на комоде рядом с зеркалом лежали ключи. Но она их там не оставляла.
Утром она снова посмотрела фото. Увеличила ключи.
Точно — не её. Её брелок был с маленькой совой, подарок мужа. А на фото — плоский, металлический брелок в форме черепа.
Такого у неё точно не было.
И тогда она вспомнила. Один день, месяца два назад.
Она пришла домой с работы — усталая, раздражённая. Хотела включить чайник, но заметила: шторы в спальне сдвинуты иначе, чем она оставляла.
Мелочь. Но ощутимая.
Подумала — сама, наверное. Или утром не заметила.
Вечером не нашла одну из серёжек. Потом — крем для лица. Через неделю — её любимая кружка с надписью «Люблю тебя до Луны и обратно» была разбита. Муж тогда был рядом, сказал:
— Может, ты сама задела?
Она кивнула. Наверное. Но осадок остался.
Теперь всё складывалось. Тень на фото. Ключи. Странности.
В её доме кто-то был.
И, может быть… не уходил.
— Ты должен мне поверить! — написала она мужу.
Никакого ответа.
Она решила вызвать мастера по замкам. И камеру. Сама. Без объяснений.
Вечером, когда он пришёл, она попросила:
— Скажите, возможно ли, чтобы кто-то имел дубликат моих ключей?
Мастер оглядел дверь:
— Если у вас старый цилиндр — легко. Пять минут, и копия готова.
Он заменил замок, дал новый комплект.
— А теперь никто, кроме вас, не войдёт.
Но страх уже поселился внутри неё.
Она не спала полночи. Каждый звук казался подозрительным.
Потом решила: нужно знать правду. Даже если она страшная.
Она поставила скрытую камеру — в розетке, с датчиком движения. Подключила к телефону. Настроила оповещения.
Прошёл день — ничего. Второй — тоже.
На третий она ушла в магазин, а вернувшись, заметила: шторы снова тронуты.
Сердце забилось в горле.
Открыла приложение. Промотала запись.
И увидела его.
Мужчина. Молодой, с чёрной бейсболкой и капюшоном. Вошёл, как к себе. Сел на диван. Поднял подушку. Вдохнул её запах. Потом встал, прошёл в спальню. Открыл шкаф. Взял одну из её кофточек — белую, ту самую, в которой она была на фото. Поднёс к лицу.
А потом… лёг на её кровать. Обнял подушку. И просто лежал. Минут десять. Потом встал, поправил постель. Взял из сумки что-то похожее на шоколадку. Положил на стол. И вышел.
Как будто он… жил здесь.
Она тряслась. В слезах, в панике. Набрала «112».
— В мой дом проник посторонний человек! У меня есть запись! Он заходил не в первый раз!
Полиция приехала через час. Забрали флешку с записью, осмотрели квартиру.
— У вас нет следов взлома, — сказал один из оперативников. — А значит, кто-то имел ключ. Есть подозрения?
Она покачала головой.
— Я сменила замок неделю назад.
— Это хорошо. Вы пока поживите где-нибудь, где он не знает. Мы дадим охрану, если нужно.
Но она осталась. Она хотела знать, кто он.
Спустя два дня ей позвонили из полиции.
— Мы установили личность. Его зовут Артём Зайцев. 26 лет. Был у вас в доме неоднократно. И знаете что? Он был у вас… год назад. Работал курьером. Принёс букет.
Она вспоминала… День рождения. Муж прислал ей огромный букет. Курьер был вежливый. Тихий.
— Мы предполагаем, что он с того момента начал следить за вами.
— Что с ним? — прошептала она.
— Мы его уже нашли. Он в СИЗО. В его квартире — фото вашей квартиры, вас, даже вашего мужа. И знаете, что ещё? Он утверждает, что… вы его невеста.
У неё закружилась голова.
— Что?
— Он психически неуравновешен. У него диагноз — параноидная шизофрения. Он считает, что ваш муж мешал вам быть вместе.
— Что?..
— И самое страшное — он был готов действовать. У него при себе нашли нож.
Мир под её ногами качнулся.
А муж… Муж всё ещё не отвечал.
Она написала последнее сообщение:
— Ты думал, что я тебя предала. А на самом деле я сама стала жертвой. Прости, что всё так вышло. Но я тебя всё ещё люблю. И жду.
Прошло два дня. твета не было.
Но потом, на рассвете, дверь позвонила.
Он стоял на пороге. Взъерошенный. Уставший. С глазами, полными слёз.
— Прости, — прошептал он. — Я должен был поверить. Я должен был…
И она просто обняла его. Долго. Молча. Пока боль отпускала.
Она держала в руках детское фото. Девочка лет шести, в садике. Весёлый смех, яркий бантик. Позади — мальчик в вязаной шапке, с застенчивой улыбкой.
На обороте фото аккуратным детским почерком:
«Ксюша и Тёма. 1999 год. Сад №47».
Рядом сидел её муж, с чашкой остывшего чая.
— Ты уверена, что это он? — спросил он, глядя на фото.
— Уверена. Я вспомнила. Мы были в одной группе в садике. Он был очень тихий. Всегда держался рядом. А я… я даже дарила ему рисунки. Мне казалось, он одинокий.
— И ты забыла?
Она кивнула.
— Многое стёрлось. Но теперь — всплывает. Он один раз сказал мне: «Ты — как солнце». Мне было шесть. А он это запомнил на всю жизнь.
Муж опустил глаза.
— Значит, он жил этим. Придумал свою реальность. Где ты — его.
Она кивнула.
— И, может быть, когда он принёс букет от тебя… Это всё вернуло. Его прошлое. Его чувства.
Следователь дал ей возможность взглянуть на личные вещи Артёма. Только один раз.
Сначала она колебалась. Но потом поняла — если не узнает правду до конца, это останется с ней навсегда. Как незакрытая рана.
Ей выдали коробку.
Внутри — старый блокнот, обложка из тёмной ткани, в углу — наклейка с изображением солнца.
Открыла. Строки — аккуратные, выведенные от руки.
«Ксюша любит мёд. Я принесу ей в сад баночку от бабушки. Она улыбнётся. Когда она улыбается — в мире не бывает войны».
«Сегодня снова видел Ксюшу. Взрослая. Но всё такая же. Она сказала спасибо. Я живу за это спасибо целую неделю».
«У неё кружка с надписью. «Люблю тебя до Луны и обратно». Значит, она верит в любовь. Мы встретимся. Скоро».
Её грудь сдавило так, будто кто-то положил на неё камень.
Она чувствовала жалость. Страх. Гнев. И невыносимую усталость.
В глубине души — она жалела его. Потому что в его мире она была светом. Единственным. А он — утонул в этом свете.
Прошло несколько недель. Муж решил вернуться домой.
— Ты ведь знаешь… — начал он однажды вечером. — Я уехал, потому что был уверен. Не в тебе. В себе. Я не мог выдержать, что ты могла выбрать другого. Даже на миг.
Он посмотрел ей в глаза.
— А ты не выбрала. Никого. Только жизнь. И даже когда тебе было страшно, ты осталась сильной.
Она сжала его руку.
— Я испугалась, когда поняла, что кто-то живёт рядом, зная всё обо мне. Мечтая обо мне. Без моего согласия.
— Это самое страшное. Когда твоя жизнь — не только твоя.
Однажды вечером она снова открыла фото. То самое. Селфи, которое стало поворотным.
И вдруг заметила, чего не видела раньше.
На заднем фоне — книжка. Сдвинутая. Рядом — маленький оригами.
Белый бумажный журавль.
Она не делала его. И не знала, откуда он.
И только сейчас поняла: он оставлял следы. Как будто хотел, чтобы его заметили. Как будто просил:
«Заметь меня. Я не враг. Я — твоя память».
Но она не заметила. Слишком поздно.
Однажды ей позвонили из клиники.
— Он хочет встретиться. Он стабилен. Под наблюдением. И всё ещё говорит о вас.
— Зачем мне это?
— Чтобы вы могли завершить. Прощение — тоже часть исцеления.
Она пошла. Сомневаясь. Боясь. Но пошла.
Он сидел в белой комнате. Тонкий, бледный.
Увидел её — и улыбнулся.
— Ксюша.
— Меня зовут Кристина, — ответила она спокойно.
Он кивнул.
— Знаю. Но для меня ты — Ксюша. Ты же не злишься?
Она смотрела на него. И вдруг поняла: он не монстр. Он — ребёнок, застрявший в воспоминании.
— Я не злюсь, — сказала она тихо. — Я жалею, что никто не помог тебе раньше.
Он кивнул. В его глазах — слёзы.
— Мне жаль, что я пугал тебя. Я хотел быть рядом. Просто… рядом.
Она села напротив.
— Ты был один?
Он кивнул.
— С детства. Мама пила. Папы не было. Ты — была первой, кто улыбнулся. Это было как… как если бы мне разрешили жить.
И она заплакала. По нему. По себе. По всему, что они потеряли.
