– Андрей, обещай мне… обещай, что не оставишь Ларису, – шептала с кровати Нина, её голос был слаб, но полон мольбы. – Ты ведь знаешь, какое у неё здоровье. Ей нужен постоянный уход… Ты понимаешь, как это непросто, но я так боюсь, что она не справится одна. Ты будешь её опекуном ещё два года… Пожалуйста, позаботься о ней. Сделай всё, как надо… ради неё… ради меня…
Андрей кивал, крепко сжав зубы, стараясь не дать дрогнуть голосу. Он сидел рядом, держал её за руку, которая казалась костяной, покрытой тонкой, почти прозрачной кожей. Внешне он был собран, но внутри его душа кипела. Он слышал её слова, но в мыслях уже мечтал о том, как всё это наконец закончится. Как освободится. Как начнётся новая жизнь.
Когда Нина впервые заболела, он был потрясён. Врачи говорили о диагнозе, о шансах, о лечении. Андрей верил, что справятся. Он читал всё, что можно, бегал по клиникам, заказывал лекарства из-за границы. Но время шло, и надежда таяла, как снег весной. Он устал. Устал от больничных запахов, от капельниц, от тишины, разрываемой лишь кашлем и стонами. А ещё — от Ларисы.
Девочка жила в доме, но словно не жила. Она превратилась в тень, в постоянную боль, в напоминание о чужом прошлом. Лариса не была его родной дочерью. Она появилась в его жизни как чужая, осталась чужой и уходила, как чужая. Он не чувствовал к ней злобы, но и любви не было. Только усталость. Только груз. Только непрерывный гул в голове, который кричал: «Хочу жить. Хочу быть свободным. У меня только одна жизнь».
Он думал бросить Нину. Даже мысленно прощался с ней, но… общество, соседи, родственники — все они смотрели бы на него с осуждением. Не так-то просто уйти от умирающей жены. Но всё изменилось, когда врач сказал: «Осталось не больше года». Тогда Андрей решил терпеть. Терпеть, как терпят зубную боль перед походом к стоматологу. Терпеть, потому что на кону стояла большая четырёхкомнатная квартира — наследство от первого мужа Нины. Жильё в центре, в престижном районе. Квартира, за которую можно было получить хорошую цену. Квартира, которая могла стать началом новой жизни.
А Лариса… Лариса была всего лишь мелкой помехой. Больной, слабой, навязанной ему по воле судьбы девочкой. «От неё можно избавиться без криминала», думал он. Просто отправить куда-нибудь. В интернат, в дом престарелых, в какой-нибудь санаторий… Да хоть в деревню, если честно. Там она сама сойдёт с дистанции. Не в его же доме же ей умирать.
Похороны Нины прошли быстро. Тихо. Пусто. За годы болезни все подруги, коллеги, даже близкие родственники отдалились. Остались только формальности, цветы, кивки и соболезнования, которые звучали как шаблонные фразы в сериале. Андрей был благодарен за это. Он не хотел слёз, не хотел воспоминаний. Он хотел только одного — чтобы всё это закончилось.
И вот, на похоронах, он встретил её — Лизу. Молодую, живую, с блестящими глазами и улыбкой, которая словно озаряла пространство. Она пришла одна. Её парень высадил у обочины, не дав денег на такси. Она ловила попутку, и попутчиком оказался он. Они поговорили немного в машине. Потом ещё. Потом начали встречаться.
Лизе было тридцать, но душа её была как у девчонки из летнего романа. Лёгкая, беззаботная, полная мечтаний и желания жить. Андрей тосковал по такой жизни. Он хотел смеяться, гулять, обнимать, целовать. Он хотел забыть запах лекарств, больничные простыни, кислородные маски. И Лиза постепенно заполняла его сердце.
Через месяц — или даже меньше — она уже жила в его квартире. И тут начался кошмар. Лариса вела себя вызывающе. Она не уходила с глаз, не давала им быть вдвоём. Сидела с ними за столом, молчала, но взгляд её был полон ненависти. Грубила Лизе, смотрела с вызовом. И при этом сама не могла встать с дивана без посторонней помощи. «Ну и зачем ты так?» — думал Андрей, глядя на неё.
Однажды Лиза, устав, заявила:
– Либо ты что-то делаешь, либо я уеду.
– И что я с ней сделаю? – с горечью спросил Андрей.
– Ты не мог бы… ну… убрать её? – тихо, почти шёпотом, спросила Лиза.
Андрей оторопел. Он смотрел на неё, как на инопланетное существо. Но Лиза улыбнулась.
– Расслабься, я пошутила. Такие жертвы точно ни к чему. Но ты же говорил, что у Ларисы есть дом где-то в деревне?
– Ну да, ездили пару лет назад. У неё тогда ностальгия по бабушкиному дому проснулась.
– И что с этим домом сейчас?
– Не знаю. Мы думали продавать, потом как-то забыли.
– А дорогу туда найдёшь?
– Найду. Но зачем тебе это?
– Ты глупее, чем я думала, – рассмеялась Лиза.
– Говори уже, если что-то задумала.
– Смотри, – начала она, устраиваясь на диване. – Скажи всем, что врач прописал Ларисе деревенский воздух. Нанять сиделку, увезти её на пару месяцев в дом. А о том, что это за дом и что она будет там одна — пусть останется тайной.
– То есть ты хочешь, чтобы она… умерла там?
– Я не говорю, чего хочу. А как там будет — решит небесная канцелярия. Может, её мама ждёт её. Может, она слишком долго здесь засиделась. Ты же сам знаешь — нормальной она не станет никогда. Так почему бы не помочь ей… освободиться?
Андрей смотрел на неё. Он не ожидал такой проницательности. Это ведь не преступление — просто забота. Просто забота о больной девочке.
Через три дня всё было готово.
– Лариса, мы едем в деревню, – сообщил он.
– В деревню? Зачем? – спросила она, лежа, но сев на кровати с усилием.
– Доктор сказал, что тебе поможет свежий воздух и солнце. Они заменят любые лекарства.
– А врача случайно не Лизой зовут? – съязвила Лариса.
Андрей нахмурился.
– Почему ты так к ней? Она ведь хочет тебе добра.
– Да, я так и думала… быстро ты о маме забыл.
– Это не твоё дело, Лариса. Я мужчина, мне тридцать пять, а не семьдесят. Твоя мама болела больше года.
Лариса скривилась, как от боли, но промолчала.
Через три часа они были в пути. Андрей сам собирал вещи — Лариса только подсказывала, что взять. Даже какую-то старую куклу захватила. «Какие ей в шестнадцать куклы?» — думал он, качая головой.
Поездка была долгой. Они должны были добраться ночью. Андрей плохо помнил дорогу — в прошлый раз они останавливались в гостинице. В темноте начался дождь, и они свернули на стоянку. Провели несколько часов в машине. А перед самым приездом остановились на рынке купить воды. Лариса вышла, и тут к ней подошла какая-то старушка. Разговаривала, показывала травы, рассказывала о целебных свойствах.
– А тебе твою болезнь ни одной травой не вылечить, – вдруг сказала бабушка, посмотрев на Андрея.
– Это какая же у меня болезнь? – раздражённо спросил он.
– Трусость и жадность, – спокойно ответила она.
– Ты дура старая, – процедил он сквозь зубы. – Лариса, я понимаю, ты думаешь, что я хочу от тебя избавиться. Но прояви хоть каплю сострадания. Живи с кем-нибудь. Возьму тебе сиделку. Вот эту бабушку.
– Поеду, – неожиданно согласилась старуха. – Никому не нужна. Может, девице пригожусь. У меня дом сгорел.
И вот, не успел Андрей оглянуться, как бабушка с корзинкой трав уже сидела в машине. Он смотрел на травы, сыпавшиеся на сиденье, и думал: «Доехать бы».
Дом оказался большим. Андрей даже удивился — в прошлый раз этого не заметил. С одной стороны — озеро, с другой — лес. А в голове мелькнула мысль: «За такой дом можно было бы выручить неплохие деньги». Но он уже знал — Ларису назад не заберёт.
Бабушка, как заведённая, бодро таскала сумки. Андрей ждал, пока она заберёт последний чемодан, и сразу развернул машину. Уезжал, не оглядываясь.
– Андрей, обещай мне… обещай, что не оставишь Ларису, – шептала Нина, её голос был слаб, как дыхание ветра, но полон мольбы и боли. – Ты ведь знаешь, какое у неё здоровье. Ей нужен постоянный уход… Я понимаю, что это непросто, но я так боюсь — она не справится одна. Обещай быть её опекуном ещё два года… Пожалуйста, заботься о ней. Сделай всё, как надо… ради неё… ради меня…
Андрей кивал, сжав зубы до хруста. Он сидел рядом, держал её руку — холодную, измождённую, покрытую тонкой кожей, словно пергамент. Внешне он был собран, но внутри его мысли метались, будто стая голодных птиц. Он слышал каждое слово, но сердце уже жаждало свободы. Он мечтал о том, как всё это закончится. Как наступит светлая, чистая жизнь без болезней, без ночей, проведённых у постели больной женщины, без присутствия Ларисы.
Когда Нина заболела впервые, он был раздавлен. Диагноз пришёл как гром среди ясного неба. Андрей бегал по врачам, выписывал лекарства, покупал книги, искал надежду. Но годы прошли, и эта надежда истаяла, как весенний снег под палящим солнцем. Он устал. Устал от запахов больницы, от тревоги, от вечного напряжения. А главное — от Ларисы.
Она была чужой. Не родная, не близкая. Просто девочка, которую судьба навязала ему как обязанность. Она существовала где-то на периферии его жизни, в своей комнате, за стеной. Он не испытывал к ней ненависти, но и тепла в сердце не было. Только тяжесть. Только усталость. Только мысль: «У меня только одна жизнь. И я хочу ею жить».
Мысль бросить Нину возникала часто. Он даже представлял, как скажет ей: «Прости», но общество, соседи, родные — все они бы осудили его. Однако когда врач сказал: «Осталось не больше года», Андрей решил терпеть. Терпеть, как терпит человек, сидящий перед операцией — с замиранием сердца, но с надеждой на выздоровление. Только в его случае выздоровлением было освобождение. На кону стояла четырёхкомнатная квартира — наследство Нины от первого мужа. Это была дорога в новую жизнь.
Лариса же? Лариса была помехой. Больной, слабой, навязанной ему по воле судьбы девочкой. «От неё можно избавиться без криминала», думал он. Просто отправить куда-нибудь. В дом. В деревню. Где-нибудь там, где никто не услышит, если она исчезнет.
Похороны Нины прошли быстро. Молча. Холодно. За годы болезни друзья отдалились, родные стали чужими. Остались лишь формальности, цветы, глухие соболезнования. Андрей был благодарен за это. Он не хотел воспоминаний, не хотел скорби. Он хотел начать заново.
И тогда он встретил Лизу. Молодую, живую, с глазами, полными солнца. Они познакомились на похоронах. Её парень бросил её на дороге, не дав денег на такси. Она ловила попутку, а попутчиком стал он. Разговор завязался легко. Через неделю они снова виделись. Еще через месяц — Лиза уже жила в его доме.
Но вот — Лариса. Она не уходила, не исчезала, не давала им быть вдвоём. Сидела за столом, смотрела с вызовом, говорила колко. И при этом сама не могла встать с дивана без помощи. «Зачем ты так?» — думал Андрей, сжимая кулаки.
Однажды Лиза, устав, заявила:
– Либо ты что-то делаешь, либо я уеду.
– Что я с ней сделаю? – спросил он с горечью.
– Ты не мог бы… ну… убрать её? – прошептала Лиза.
Андрей замер. Но она рассмеялась:
– Расслабься, я пошутила. Но ты же говорил, что у Ларисы есть дом в деревне?
– Ну да, мы ездили пару лет назад. У неё тогда проснулась ностальгия по бабушкиному дому.
– И что теперь с этим домом?
– Не знаю. Мы думали продавать, потом забыли.
– Дорогу туда найдёшь?
– Найду. Но зачем тебе это?
– Ты глупее, чем я думала, – сказала она, устраиваясь на диване. – Скажи всем, что врач прописал Ларисе деревенский воздух. Нанять сиделку, увезти её на несколько месяцев в дом. А о том, что она будет там одна — пусть останется тайной.
– То есть ты хочешь, чтобы она… умерла там?
– Я не говорю, чего хочу. А как там будет — решит небесная канцелярия. Может, её мама ждёт её. Может, она слишком долго здесь засиделась. Ты же сам знаешь — нормальной она не станет никогда. Так почему бы не помочь ей… освободиться?
Андрей смотрел на неё. Он не ожидал такой проницательности. Это ведь не преступление — просто забота. Просто забота о больной девочке.
Через три дня всё было готово.
– Лариса, мы едем в деревню, – сообщил он.
– В деревню? Зачем? – спросила она, лежа, но сев на кровати с усилием.
– Доктор сказал, что тебе поможет свежий воздух и солнце. Они заменят любые лекарства.
– А врача случайно не Лизой зовут? – съязвила Лариса.
Андрей нахмурился.
– Почему ты так к ней? Она ведь хочет тебе добра.
– Да, я так и думала… быстро ты о маме забыл.
– Это не твоё дело, Лариса. Я мужчина, мне тридцать пять, а не семьдесят. Твоя мама болела больше года.
Лариса скривилась, как от боли, но промолчала.
Далее следует продолжение, которое вы предоставили.
Бабушка прищурилась, провожая взглядом машину.
– Что-то быстро твой спутник уехал, даже прощаться не стал.
Лариса усмехнулась.
– Да чего сырость разводить, привёз-то он меня сюда умирать, не для здоровья, как рассказывал.
Бабушка повернулась к ней:
– Умирать, говоришь? Ну, это мы ещё посмотрим. Не такие у меня потом козликом прыгали.
Лариса удивлённо взглянула на неё.
– Мне бы лечь отдохнуть, устала очень.
– Пойдём, я провожу тебя. Пока ты отдыхаешь, я что-нибудь съедобное приготовлю. Я вон и магазинчик заметила по дороге, надо бы продуктов закупить. Или денег тебе этот мерзавец тоже не оставил? – спросила бабушка.
Лариса отрицательно покачала головой.
– Конечно, нет. Принесите, пожалуйста, куклу, там старая такая в сумке, сверху.
Бабушка моментально нашла и принесла игрушку. Лариса расстегнула в кукле молнию и протянула ей толстую пачку купюр.
– Вот на эти деньги можно прожить.
– Ой, милочка, да этих средств нам тут с тобой лет на пять хватит. Погоди немного, мы с тобой ещё и огород посадим. Пусть всё не взойдёт, но что-то точно вырастет, – ответила бабушка.
Лариса, как только бабушка расстелила чистое покрывало на диване, тотчас уснула. Периодически слышала, как гремят кастрюльки и как бабушка напевает. Эти звуки почему-то успокаивали, а не пугали или раздражали.
Когда кто-то позвал её, она открыла глаза, не сразу поняв, где находится. Опомнившись, медленно села. Значит, всё это не сон.
– Лариса, давай за стол. Ты уже сутки не ела.
Она хотела привычно отказаться, но вдруг осознала, что действительно хочет есть. Пока бабушка Алёна — так звали бабушку — накрывала на стол, она болтала без остановки.
– Знаешь, Ларис, тут такие добрые люди, соседка даже приходила. Принесла картофеля, салом угостила, обещала вечером молока принести парного. И ни денег не взяла, ни копейки.
Бабушка не успела договорить, как в дверях появился молодой человек с банкой молока в руках. Он посмотрел на Ларису.
– Мамка молока прислала. Хотел спросить, в какое время просыпаетесь? Косить надо, чтобы утром вас не разбудить.
– Как зовут-то? – спросила бабушка Алёна.
– Димка, – ответил парень.
– Димка, давай заходи, поужинаем, заодно всё и обсудим, – пригласила бабушка.
Прошёл почти месяц. Утром Лариса зарделась, разглядывая себя в зеркало, и бабушка Алёна весело сказала:
– Что, думаешь – вроде ты, а вроде и нет?
Лариса, разглядывая своё отражение, задумалась:
– Да, смотрю и не узнаю прямо. И аппетит у меня хороший. Да и до озера уже, наверно, дойти могу, не падая от усталости.
Бабушка, откладывая шитьё в сторону, улыбнулась:
– А понимаешь, почему? Главное, пей все мои отвары и ешь всё, что на столе.
– Я буду делать всё, что вы скажете. Так не хочется умирать… – Лариса впервые заплакала с тех пор, как её сюда привезли. Странно, что раньше слёз не было, только улыбка или молчание.
Дверь распахнулась, и на пороге появился Димка.
– Ларис, отец лодку новую купил, красивая такая. Пойдём, я тебя на озере покатаю. А чего плачешь-то? Кто тебя обидел, скажи только, – нахмурился он.
Бабушка Алёна тихонько улыбнулась:
– Вот и защитник у тебя появился. Пусть ещё молоденький, девятнадцать всего, но уже видно, что парень надёжный.
Прошло 2 года.
– Эх, ты, – сердилась Лиза на Андрея. – Без меня даже дом продать не можешь?
Набрав кредитов, Андрей понял, что расплачиваться с ними будет очень тяжко. И он вспомнил, что у него ведь есть имущество в деревне!
– Я забыл, что документы на дом не здесь. Потом только вспомнил, что Нинка их мне в доме показывала. Там они все и лежат… А если девку не похоронили, и она всё ещё там?
– Хватит придумывать! С ней ведь бабка была не в своём уме. О том знают все соседи. Давно надо было туда съездить. Думаю, она там без помощи и месяца не протянула.
– Эх… Надо было бабке телефон оставить, чтоб позвонила, когда Лариску Бог приберет…
Они остановились перед домом, возле которого были расчищены дорожки в снегу. Лиза заметила:
– На заброшенное место он точно не похож. Может быть, деревенские его к рукам прибрали да в порядок привели? Пойдём глянем.
Как только они вышли из машины, из трубы потянулся дымок.
– Подожди, кто-то сюда идёт на лыжах, – заметил Андрей.
К ним быстро приближались две фигуры, действительно на лыжах, молодые парень и девушка. Подъехав ближе, лыжница воскликнула:
– Посмотрите, кто пожаловал! Папенька со своей молодухой! Что вы забыли здесь?
Лиза округлила глаза, а Андрей чуть не провалился в сугроб.
– Лариса! Как? Ты же должна была… – начал было он.
– Обойдёшься, папочка. Через два месяца мне восемнадцать, так что пакуйтесь вместе со своей Лизонькой и убирайтесь из нашего дома, – отрезала Лариса.
Лиза растерянно посмотрела на Андрея, затем на Ларису и на парня, который не сводил с гостей тяжёлого взгляда. Она буркнула Андрею:
– Пошли, – и тут же вернулась в машину.
Андрей ещё какое-то время стоял, переминаясь с ноги на ногу, не зная, что делать и что сказать. Его планы на дом и деньги рассыпались в мгновение ока. Так и не найдя слов, он бросился к машине.
Бабушка Алёна вышла на крыльцо:
– Прогулялись? А я тут блинов испекла, большую стопку. И как будто слышала, что машина к нам приезжала.
Лариса чмокнула её в щёку:
– Нет, показалось тебе, наверное. Ветер зашумел. Пойдём скорее блины есть, ты же знаешь, как я их люблю.
