Все друзья и знакомые называли Аню «хохотушкой». И как иначе? Ее карие глаза всегда горели, а смех был заразительным, поднимал настроение даже самым угрюмым. Умная, красивая, жизнерадостная — вокруг нее постоянно крутились ухажеры. Но Аня не спешила никому отдавать свое сердце — говорила, что еще не встретила «того самого». И, наверное, лучше бы и вовсе его не встретила…
С Алексеем она познакомилась совершенно случайно. На первый взгляд, он не был красавцем, но быстро завоевал ее симпатию. Окружение Ани не понимало, почему она выбрала именно его. Поначалу все было, как в кино: букеты полевых цветов, записочки под дверью, романтические серенады под луной. Они переехали к друг другу, начали жить вместе. И тогда начались странные перемены.
Первые синяки Аня объясняла как-то неопределенно:
— Да просто споткнулась, упала.
— Шкаф задела. Вы себе не представляете, какой у нас громоздкий шкаф.
— Наступила на грабли в темноте. Сама их забыла убрать, вот и получила по ноге…
Подруги переглядывались, но вмешиваться не решались — чувствовалось, что Ане не хочется об этом говорить. Однажды Аня пришла на работу в темных очках. Это было необычно для нее. Подруга Маша, не выдержав, спросила:
— Ань, что с тобой? — тихо произнесла она, когда они остались вдвоем в кабинете.
Аня отмахнулась:
— Ничего особенного, Маш. Просто не выспалась.
— Не ври! — Маша подошла ближе и сняла с нее очки. — Боже! Аня, кто это сделал?
Аня отвела взгляд, глаза наполнились слезами.
— Я… я упала, — прошептала она.
— Упала? Что, с лестницы, что ли, скатилась? Аня, не ври мне! Это Алексей?
Аня молчала, только плечи ее мелко дрожали. Маша обняла ее:
— Ань, надо что-то делать. Так дальше продолжаться не может. Это не жизнь, это какой-то кошмар.
— Я не знаю, что делать… — всхлипнула Аня. — Он просто очень ревнивый… Он меня любит, просто боится потерять… Иногда перегибает палку…
— Любит? Да это не любовь, это садизм! Ты хоть понимаешь, что он может тебя убить, когда разозлится?
Аня отстранилась от подруги.
— Не говори так! Он просто… вспыльчивый. Потом всегда извиняется. Говорит, что больше такого не повторится.
— И ты веришь ему? Аня, проснись! Это уже не первый раз. Посмотри на себя! Ты стала как тень, ходишь по офису, вздрагиваешь от каждого шороха! Ты сама-то видишь, в кого превратилась?
Аня снова расплакалась.
— Я не знаю, что мне делать, Маш. Я просто боюсь.
— Боишься? Конечно, боишься! Но бояться нужно не его, а того, что с тобой случится, если ты ничего не изменишь. Послушай меня, Ань. Уходи от него. Прямо сейчас. Пока не стало слишком поздно.
В тот день Аня ушла с работы раньше. Перед уходом она просила Машу больше не вмешиваться в ее личную жизнь. Маша промолчала — зачем обещать, если точно знаешь, что не сможешь сдержать слово?
Вечером Маша позвонила их общей подруге Лене и рассказала все как было. Лена вспылила:
— Что?! Он ее бьет?! Ну, вот же… Такой, а! Нужно помочь, — твердо сказала Лена. — Она не справится одна. Завтра поедем к ней.
— Ага, поедем, — вздохнула Мария. — Мы поедем, а он нам обеим наваляет. Лен, я, честно, боюсь.
— Да брось, — отмахнулась Лена. — Что он нам сможет сделать-то? Я, если что, сама ему врежу! У меня есть газовый баллончик, воспользуюсь. Спасать ее надо, понимаешь? Спасать!
На следующий день Маша и Лена приехали к Ане. Алексей был на работе, и Аня встретила их с опухшими от слез глазами.
— Мы пришли, чтобы помочь тебе, — сказала Лена, взяв Аню за руку. — Ты не одна. Мы с тобой. Давай, собирайся! Поедешь с нами, поживешь у меня!
— Я не знаю… — снова начала Аня. — Куда я поеду? Я его люблю…
— Любишь?! — взвилась Лена. — А он тебя? Любовь — это когда тебе хорошо, а не когда тебя бьют! Ты вообще видишь себя со стороны? Ты стала как тень!
— Лена, потише, — попыталась остановить ее Маша.
— Нет, я должна сказать все! — не сдавалась Лена. — Аня, ты должна понять: это не любовь, это зависимость. Он тебя сломал. Ты его боишься, боишься остаться одна. Но поверь, лучше быть одной, чем жить в таком аду.
Аня молчала.
— Мы поможем тебе уйти от него и скрыться, — продолжала Лена. — Найдем тебе жилье, поможем с работой. Только скажи «да».
Аня смотрела на своих подруг и вдруг твердо произнесла:
— Нет! Я не брошу Лешу. Девочки, я его люблю, он обязательно изменится ради меня. Я в этом уверена!
Позже Лена будет горько сожалеть, что не смогла переубедить подругу. Нужно было забрать Аню силой, спрятать подальше от этого тирана. Возможно, тогда бы беды не случилось…
Беременность для Ани стала полной неожиданностью. Алексей настаивал на контрацепции, сам контролировал все до мелочей, но, видимо, что-то пошло не так. К тому времени они уже были официально женаты. Свадьбу сыграли в очень узком кругу — присутствовали только матери с обеих сторон. Когда Аня узнала о беременности, сначала испугалась, а потом обрадовалась. В ее сердце вспыхнула надежда: «Теперь-то все изменится! Это наше маленькое чудо, и Леша обязательно обрадуется!» Но…
Белые стены больницы, запах лекарств и привкус безысходности. Аня оказалась здесь в пятничный вечер — всего через час после того, как сообщила мужу о своей беременности. Теперь она лежала на койке, смотрела в потолок и пыталась не думать о том, что произошло. Выкидыш. И все — из-за Алексея.
В тот день он вернулся с работы в дурном настроении, злой, как черт. Увидел, как Аня разговаривает с соседкой — рыжей, полной женщиной, которая всегда улыбалась очень приветливо. И тогда его понесло…
— Ах ты, мерзавка! — взревел он, — сговорилась с ней, да? Она тебе любовников подсылает, когда меня нет дома?!
Соседка замерла на месте, не в силах вымолвить ни слова.
— Да вы вообще что такое несете?! Какие любовники? Кого кому я привожу? — возмутилась она.
Алексей резко бросился вперед. Аня мгновенно отреагировала — повисла у него на плече, пытаясь остановить.
— Лешенька, прошу тебя, не надо! Умоляю, не делай этого!
Алексей сжал кулаки и сквозь зубы процедил:
— Вон отсюда! Чтоб я тебя больше не видел рядом с моей женой!
Соседку буквально вытолкали вон. Аню же втолкнули в квартиру. Она пыталась объяснить, что они с соседкой просто обсуждали рецепт пирога, но Алексей не слушал. Он кричал, оскорблял, унижал, а потом ударил. Один удар, второй — целенаправленно, в самое сердце живота. Аня упала на пол, острым жалом пронзившей болью отдавался каждый удар.
— Чтоб ты сдохла, тварь! — орал он, стоя над ней, — чтоб ты никогда детей не рожала!
Когда приехала скорая помощь, было уже слишком поздно. Врачи сделали все возможное, но спасти ребенка не удалось. Из больницы Аня вернулась домой. Алексей ходил за ней по пятам, виновато заглядывал в глаза.
— Прости меня, Ань, — говорил он, — я не хотел. Это всё она, эта рыжая стерва! Она меня спровоцировала!
Аня молчала. Она больше не верила ни одному его слову. Она смотрела на него и видела не любимого человека, а чудовище. Еще целый месяц они продолжали жить под одной крышей, словно супруги, но для Ани этот брак стал чистилищем. И вот однажды утром она тихо произнесла:
— Я ухожу.
Алексей схватил ее за руку.
— Куда ты уйдешь? Ты моя жена! Ты должна быть со мной! Я не отпущу тебя!
— Я больше не хочу быть с тобой, — твердо ответила Аня, — я тебя ненавижу. Ты понимаешь?
Она вырвала руку из его хватки и ушла. Собрала самые необходимые вещи и ушла, ни разу не оглянувшись. Она знала: если останется, он рано или поздно убьет ее. Куда идти, она не знала — денег почти не было, но ради свободы была готова на всё. Аня сняла комнату в коммуналке, ходила на работу, а по ночам лежала в своей каморке и плакала — оплакивала самую большую свою потерю.
Алексей не собирался отпускать жену. После ее побега прошло всего три недели — и он нашел ее. Однажды, возвращаясь с работы, Аня заметила у подъезда его машину. В квартиру подниматься не стала — знала, что Алексей способен на что угодно. Почти до самого вечера она просидела в кустах напротив дома — ждала, пока муж устанет караулить. Наконец Алексей выскочил из подъезда, прыгнул в машину и уехал. Аня, выждав еще десять минут, вбежала в квартиру, быстро собрала вещи и помчалась на вокзал — она решила уехать к матери.
Аня бежала. Бежала от мужа, от прошлого, от унижений и страха. Она ехала туда, где ее всегда любили и ждали — в деревню, к матери. Домишко был старенький, ветхий, но для Ани он был самым надежным укрытием. Мать, Надежда, встретила ее с распростертыми объятиями.
— Анюточка, дочка, что случилось? — спросила она, глядя на заплаканное лицо дочери.
Аня не могла говорить — только молча прижималась к плечу матери. Надежда обняла крепче, повела в дом, напоила чаем с мятой и уложила спать. Решила, что обо всем расспросит утром. Аня проснулась под пение птиц — за окном светило солнце, и мир казался чуть добрее. Она вышла на кухню, где мать уже хлопотала у плиты.
— Доброе утро, доченька, — сказала Надежда, — как отдохнула?
— Спасибо, мамочка, — ответила Аня, — хорошо.
Они позавтракали молча. А потом Аня не выдержала и рассказала всё — без утайки. Надежда слушала, не перебивая, только морщинки на ее лице становились все глубже.
— Подлец! — наконец сказала она, — да я бы ему…
— Не надо, мам, — остановила ее Аня, — я просто хочу, чтобы он меня оставил в покое.
— Не оставит, — вздохнула Надежда, — такие не оставляют.
Она оказалась права. Через пару недель Аня узнала, что снова беременна. Новость вновь обрушила на нее отчаяние: что делать? Как жить дальше? Она поделилась новостью с матерью.
— Ничего, доченька, — сказала Надежда, — мы справимся. Вырастим малыша. Всё будет хорошо.
Но Аня не могла успокоиться. Измученная, истерзанная, она боялась даже спать. Ночами вздрагивала от каждого звука, в страхе ожидая, что Алексей снова появится. Однажды ей приснился страшный сон — будто муж ворвался в дом. Аня проснулась в холодном поту.
— Мама! — закричала она, — мама, мне страшно!
Надежда вбежала в комнату.
— Что случилось, доченька? — спросила она, обнимая дочь.
— Мне приснилось, что он пришел, — прошептала Аня, дрожа от страха, — мне кажется, он скоро придет.
— Не придет, — твердо сказала Надежда, — я его не пущу. Порог этого дома он не переступит.
Она взяла старое ружье, висевшее на стене, и вышла во двор. Аня смотрела на нее из окна и плакала. До чего же она дошла — мать не спит по ночам, ходит с ружьем. А всё — из-за одного человека. Зачем она вообще с ним связалась?
Утро выдалось необычайно светлым. Солнце играло на каплях росы, птицы распевали свои песни. Аня только что вернулась из роддома — у нее родился сын, Ванечка. Это событие не осталось незамеченным ни для Алексея, ни для его матери. Муж несколько раз звонил, просил разрешения присутствовать на выписке. За эти месяцы он не появлялся, не беспокоил, но ближе к родам снова начал звонить — вежливо, с извинениями за свое «неправильное поведение». Аня долго размышляла, стоит ли пускать его в жизнь сына, и решила — пока он остается отцом по закону, у него есть право видеть ребенка. Она не хотела лишать Ванечку отца.
Аня проснулась, когда малыш еще спал, и решила быстро позавтракать. Мать ходила недовольная. Аня спросила, что случилось, но Надежда лишь кивнула на окно и бросила:
— Сама смотри!
Во дворе стоял ярко-красный «Матиз» с розовым бантом на крыше. Это был подарок от матери Алексея, Валентины Петровны. Женщина властная, привыкшая, что все вокруг ей подчиняются, решила, что внук — отличный повод «замирить» отношения с невесткой. Надежда недовольно хмыкнула:
— Подачки раздает, — проворчала она, — будто этим всё можно загладить.
Аня молчала. Она не знала, что думать. С одной стороны, машина — удобство, особенно в деревне. Но с другой — она прекрасно понимала, что от свекрови добра ждать не стоит. Валентина Петровна всегда ее ненавидела, и такой щедрый подарок лишь настораживал.
Аня вышла во двор, провела ладонью по капоту. Машина, в общем-то, ничего — маленькая, юркая. Она любовалась подарком, пока не услышала, как к дому подъезжает еще одна машина — свекровь прибыла. На служебной, с водителем. Вышла аккуратно причесанная, благоухающая, в дорогом пальто.
— Здравствуй, Анечка, — улыбнулась она, — ну как тебе мой подарок?
— Спасибо, Валентина Петровна, — ответила Аня, — очень приятно.
— Да что ты так официально? Зови меня просто мамой. Мы ведь теперь семья.
Аня промолчала. Семья… после всего, что натворил ее сын.
— Я понимаю, тебе сейчас нелегко, — продолжала тетя Валя, — но жизнь продолжается. Нужно думать о ребенке. А с машиной тебе будет легче — в поликлинику, за продуктами… Ань, прости ты Лешку. Он так страдает, места себе не находит. За эти месяцы он всё осознал, всё переосмыслил, раскаялся!
— А какой толк от его раскаяния? — спросила Аня, — простите, тетя Валя, но я больше не верю ни одному его слову. Он — зверь.
Свекровь резко сменила тему:
— Я хочу, чтобы ты знала: я всегда готова тебе помочь, — сказала она, глядя прямо в глаза, — если что понадобится — звони. Не стесняйся.
Аня кивнула. Она не верила ни одному слову, но спорить не стала. Тетя Валя немного поговорила с Надеждой, попрощалась и уехала.
— Что скажешь? — спросила мать, когда они остались одни.
— Не знаю, мам, — ответила Аня, — что-то мне не по себе от всего этого.
— И правильно, — согласилась Надежда, — чует мое сердце, что не к добру это всё.
Алексей был вне себя. Ревность терзала его изнутри, как огонь. Только недавно он начал вновь приближаться к жене. Она разрешила ему видеться с сыном, они даже начали разговаривать, пусть и с осторожностью. Мать подсказала, как вернуть Аню. Леша приехал навестить Ванечку и увидел, как у ворот дома тещи отъезжает машина скорой помощи. Аня по телефону говорила, что простудилась, поднялась температура. Но то, что врач приехал к ней домой, зацепило Алексея. Почему не справилась сама? Зачем вообще врача вызывала?
А особенно то, как тот молодой врач улыбался Аньке — как-то слишком тепло, слишком… по-своему. Алексей уже шел к дому, а в голове мелькали картины измены — он сам себе нафантазировал целый роман.
— Что, понравилось, как он на тебя смотрел? — ворвался в дом Алексей, срываясь на крик.
Аня, сидевшая на диване, вздрогнула от неожиданности и испуганно прижалась к спинке.
— Леш, что с тобой? Что случилось? — спросила она, не понимая, что происходит.
— А ты не видишь, как ты ему понравилась?! — выкрикнул Алексей, приближаясь к ней. — Думаешь, я не заметил, как вы переглядывались? Я тебе покажу, как на других мужиков глазеть!
И началось. Алексей бросился на жену с кулаками, и бил ее долго, с жестокой злостью, будто получая извращенное удовольствие. Наносил удары по лицу, по животу, по ногам. Аня кричала, умоляла остановиться, просила пощады, но Алексей не слышал. Его захлестнула ревность, и в этот момент он был не человеком, а зверем.
Соседи, услышав крики, замерли у своих окон, но никто не решился вмешаться. В деревне все знали, какой Алексей вспыльчивый — лучше не связываться. В этот роковой момент, как назло, Надежда ушла по делам и отсутствовала больше полутора часов.
Когда Алексей наконец остановился, Аня лежала на полу, безвольно распластавшись. На ней не было живого места. Он опустился рядом, потрогал пульс — сердце не билось. Рядом в кроватке истошно плакал маленький Ванечка, но мужчина даже не посмотрел в его сторону.
Алексей выскочил из дома и побежал в лес, словно пытаясь скрыться от самого себя. Он бежал долго, без остановки, пока не упал без сил на землю. Утром его нашли полицейские. Он не оказал сопротивления, спокойно дал надеть на себя наручники. На допросе он рассказал всё — о ревности, о ссоре, о том, как потерял контроль над собой. Плакал, повторял, что не хотел убивать жену, не хотел её калечить.
Медицинская экспертиза показала, что у Алексея серьезные психические отклонения — мания преследования, неконтролируемые вспышки ярости. Эксперт заявил, что в момент преступления мужчина не отдавал себе отчета в своих действиях. За решетку его не посадили — направили в специализированную психиатрическую клинику, с решетками на окнах и строгим режимом. Соседи шептались: мол, мать постаралась, все связи пустила в ход, чтобы сыночка не упрятали в тюрьму.
Поначалу Алексей сопротивлялся, кричал, что здоров, что его подставили, что виновата Аня. Но со временем лекарства начали действовать — он стал тише, спокойнее. Время, как говорится, лечит. Или калечит. Алексея, если можно так выразиться, вылечили. Или, точнее, заглушили симптомы, научили контролировать свои порывы. Врачи поставили диагноз: устойчивая ремиссия. Решили, что можно отпустить.
Маленький Ванечка остался один. Сиротой. Его определили в детский дом. А вскоре после похорон дочери скончалась и Надежда — соседка обнаружила ее тело на следующее утро после погребения. Женщина умерла во сне, в руке крепко сжимая фотографию Ани.
Органы опеки долго не могли решить судьбу ребенка. Ближайшей родственницей оставалась Валентина Петровна — мать Алексея, бабушка Вани. С ней связались, предложили забрать мальчика. Ведь он же родной внук. Может, хоть она сжалится?
Приехали, объяснили ситуацию, сообщили, что малыш сейчас в больнице, ему нужна семья. Валентина Петровна выслушала, а потом вдруг закричала:
— Вы издеваетесь?! Я этого ребенка от той дуры-Аньки и даром не возьму! Из-за нее мой Алешенька в психушке! Она его свела с ума!
Представители опеки растерялись.
— Но это же ваш внук, — попытались возразить они, — он же ни в чем не виноват.
— Виноват! — завопила женщина. — Он напоминает мне об этой безумной! Я не хочу его видеть! Забирайте его куда хотите, мне все равно!
И с этими словами она хлопнула дверью перед их носом.
Опекуны переглянулись. Может, стоит попробовать ещё раз? Может, передумает? На следующий день они снова пришли к ней домой. Валентина Петровна открыла дверь, и лицо ее исказилось от злости.
— Я же сказала — не беспокоить! — заорала она.
— Мы просто хотели ещё раз поговорить, — вежливо ответили они. — Может быть, вы передумали?
— Нет! И не передумаю! — отрезала она. — Я не стану иметь ничего общего с этим ребенком!
— Но подумайте о нем, — пытались убедить её представители, — он останется сиротой. Нужно, чтобы о нем кто-то заботился.
— Мне плевать! — закричала тетя Валя. — Пусть катится к своей мамаше, пусть она там о нем заботится! Убирайтесь!
И снова хлопнула дверью. Представители опеки ушли ни с чем. Они понимали — больше ничего сделать нельзя. Такова судьба маленького Вани — расти в чужом, казенном доме, без любви и заботы.
А через несколько лет Алексей вышел из клиники. Валентина Петровна извелась, не зная, куда его пристроить. В деревню — нельзя, там все помнят, и люди злые, могут и не простить. Пришлось забрать к себе в город. Живут теперь в ее просторной квартире. Алексей вроде бы утихомирился, работает на складе, почти не разговаривает.
Но мать всё равно боится. Видит, как сын иногда замирает, уставившись в одну точку, как вздрагивает во сне. Валентина боится, что в какой-то день он снова сорвется. И тогда в голову ей приходит «гениальная» идея: а что, если женить его? Говорят же, что любовь может исцелить. Нужно найти хорошую девушку, которая будет заботиться о нем, любить. Валентина мобилизует всех знакомых, дает объявления в газеты — ищет невесту для своего сына. Алексей сначала сопротивляется, но потом сдается — ему, в сущности, всё равно. Лишь бы мать перестала его донимать.
Тетя Валя уже готова купить новую машину — не «Матиз», конечно, а что-нибудь посолиднее, чтобы сын мог ездить с невестой. Чтобы «пристроить» его к новой жертве. Она искренне верит, что любовь сможет его искупить. Не понимает, что души у Алексея давно нет.
Аня и Надежда покинули этот мир. Их могилы покрылись травой, за ними никто не ухаживает. Ванечка, их сын, растет в детском доме, не зная ни матери, ни отца, без тепла и заботы.
А человек, уничтоживший их жизни, продолжает жить. Он ходит на работу, ест, спит, не испытывает ни сожаления, ни раскаяния. Он просто забыл. Забыл про Аню, про сына, про всё, что сделал. Он живет, как будто ничего и не произошло. И именно в этом — самое страшное.
