Дмитрий Владимирович Кравцов с трудом отрывался от цифр — третий ресторан за два года вышел на запланированный оборот уже ко второму месяцу. Для Петербурга это был почти нонсенс.
— Дим, твоя мама звонит, — Анна протянула ему телефон, не прерывая деловой разговор. — Говорит, срочно.
Он машинально взял трубку, продолжая просматривать отчёт. Несколько секунд слышал только всхлипы, а потом разобрал:
— Димочка… у Игоря проблемы… Очень серьёзные… Ему нужны деньги. Срочно, иначе… — голос утонул в слезах.
— Сколько?
Дмитрий краем глаза посмотрел на жену — та уже закончила разговор и молча наблюдала за ним. Это выражение он знал: настороженность, недоверие, сдержанное раздражение. Всегда одно и то же, когда речь заходила о его родственниках.
Когда он положил трубку, Анна спокойно спросила:
— Опять Игорь?
— У него серьёзные трудности.
— Как и в прошлый раз. И до того. И до этого. — Она подошла ближе. — Ты помнишь, сколько раз ты его уже выручал?
— Это семья, Аня. Моя семья. Я не могу просто…
— Ты можешь хотя бы признать, что он ничего не вернул?
— Не называй это везением. Мы пахали. День и ночь. Без выходных. А он… В субботу я видела его в центре. С пакетами из ДЛТ. Часы у него на руке — как половина твоего “помощи на лечение ребёнка”.
— Может, ему подарили.
— Или он купил на те деньги, что ты ему дал.
— А если бы мне не повезло с бизнесом? Думаешь, они не помогли бы? Игорь, мама, Лена… Они же свои. Неужели ты не понимаешь?
— Я как раз очень хорошо понимаю. Ты веришь, что родство — это гарантия верности. А я знаю, что это не всегда так.
— Переводи, — сказала она после паузы. — Но я прошу только об одном.
— Узнай, куда ушли прошлые деньги. Просто проверь.
Он резко посмотрел на неё.
— Почему? Потому что боишься разочароваться?
— Я боюсь предать. Себя. Их. Всё, во что я верил.
Он обернулся:
— Какую?
Он молчал, и она знала — дошло. Но ненадолго. Поэтому продолжила:
— У меня есть идея. Без детективов. Всё по-честному.
— Идея?
— Скажи им, что ты болен. Что тебе осталось немного. Посмотри, кто что предложит, когда речь пойдёт о завещании.
— Ты серьёзно?
— Это подло.
— Нет, подло — каждый месяц выжимать из тебя деньги, давя на жалость. Подло — рассказывать сказки про болезни, кредиты и проблемы, а потом ездить на новых машинах. Попробуй узнать, кто рядом с тобой на самом деле.
— Мам, — сказал он спокойно, — у меня плохие новости.
— Что? С Аней что-то?
Он выдержал паузу.
— У меня рак. Поздняя стадия. Прогноз — несколько месяцев.
Но потом… через полчаса, вытерев слёзы, она спросила:
— А как ты думаешь… с бизнесом что будет? С рестораном, с деньгами?
— Конечно, правильно. Ты же понимаешь — Аня хорошая, но… чужая. Родная кровь — это другое. Она молодая, красивая, найдет себе другого. А тут родня — Игорь, Лена. Свои. Надёжные. На них можно положиться. Квартиру Ане оставь, конечно. Но бизнес… подумай, кому доверить.
Сестра тоже плакала, тоже обнимала, тоже возмущалась несправедливостью жизни. Но когда он заговорил о завещании, сказала:
— А ты?
— Я всё сохраню. Для семьи. А Аня… ну, она же не из нас. Она может всё продать, уехать. У неё свои планы, своя жизнь. Ей твои дела не нужны.
— Тебе бы бороться… ну, мало ли, может, что-то найдётся…
И через паузу:
Дмитрий слушал и чувствовал, как что-то ломается внутри. Не в них. В нём самом. В вере. В детских установках. В том, что «кровь — не водица».
Анна оказалась права.
И это знание было горше любого диагноза.
— Игорь, Анна…
— Дим, ну ты же не дурак. Красивая баба, молодая, а тут такие деньжищи. Думаешь, она одна останется? Да у неё уже, может, кто-то есть.
— Откуда ты знаешь?
— Да я видел её на прошлой неделе. С каким-то мужиком в кафе сидела. Может, по делам, может, нет. Но выглядели они… ну, ты понимаешь.
Дмитрий почувствовал, как сердце пропустило удар.
— Ты уверен?
— Сто процентов. Она его за руку держала.
Дядя Вова приехал вечером, принёс коньяк и сел рядом на диван.
— Димка, ты держись. Всё может быть.
— Спасибо, дядь Вов.
— Слушай, а ты думал о том, что после тебя будет?
— Думаю.
— А по-моему, всё понятно. Бизнес должен в семье остаться. Игорёк молодой, но дурак. Лена — та вообще без мозгов. Мать твоя — она в своём репертуаре, всё растранжирит. А жена… — Он покачал головой. — Жена, она понятно, человек хороший, но не наша кровь. Она может всё продать, в Москву уехать или вообще за границу. А мы что?
— А ты что предлагаешь?
— Ты мне доверь. Я уж как-нибудь всех поддержу, никого не обижу. А главное — всё в семье останется.
— Дядь Вов, а помнишь, ты рассказывал, что Игорь с работы уволился?
— Ну да. А что?
— Мама говорила, что он проект заканчивает, зарплату ждёт.
Дядя Вова хмыкнул.
— Какой проект? Он уже полгода как не работает. У тебя на шее сидит, между прочим. Я ему говорил — работу найди, а он: «Зачем? Димка поможет».
— А Лена? Она говорила, мужу на бизнес деньги нужны.
— Какой бизнес? Её муж в покер играет. Проигрывается постоянно. Лена и просит у тебя деньги, чтобы его долги закрывать.
— Откуда ты это знаешь?
— Да все знают. Только тебе никто не говорит — жалеют тебя.
Дмитрий встал, подошёл к окну.
— Дядь Вов, а если бы у меня не было денег… если бы мне самому помощь нужна была… кто бы помог?
Дядя долго молчал.
— Да кто ж знает, Димка…
— А ты?
— Я бы, конечно… но у меня самого… ты же знаешь, пенсия копеечная…
На следующий день Дмитрий сидел в кабинете и пытался привести в порядок мысли. За неделю он узнал о своих родственниках больше, чем за всю жизнь. Каждый считал остальных недостойными, каждый рассказывал, как другие его обманывали и использовали. И каждый был уверен, что жена — чужая, что доверять можно только родне.
Анна вошла с чаем и документами.
— Как дела? — спросила она осторожно.
— Ты была права.
— Во всём?
— Почти. — Он посмотрел на неё. — Игорь говорит, что видел тебя с каким-то мужчиной. В кафе.
Анна нахмурилась.
— Когда?
— На прошлой неделе.
— А, это Сергей. Новый поставщик морепродуктов. Мы обсуждали контракт.
— Игорь сказал, что ты держала его за руку.
— Я рассматривала его часы. У него винтажный «Ролекс», я хотела такие тебе подарить на день рождения.
Дмитрий смотрел в её глаза и понимал — она говорит правду. Как всегда.
— Аня, а если бы у меня действительно ничего не было… если бы мне помощь нужна была… ты бы…
— Дима, о чём ты говоришь?
— Ответь.
— Конечно. Мы же семья.
— Но ты не родная.
— А это имеет значение?
Он обнял её, прижал к себе.
— Нет. Не имеет.
В субботу, как обычно на большие праздники, вся родня собралась в загородном доме. Мать накрыла стол, Лена принесла торт, Игорь — водку, дядя Вова — коньяк. Анна, как всегда, держалась в стороне — она так и не стала своей в этой семье.
После ужина, когда все немного выпили и расслабились, Дмитрий встал.
— Хочу вам кое-что сообщить.
Все замолчали.
— Помните, я рассказывал про диагноз?
Лица стали серьёзными.
— Так вот. Сегодня получил результаты новых анализов. — Он выдержал паузу. — Произошло чудо. Я здоров.
Секунду все молчали, потом разразились криками радости. Мать заплакала, Лена кинулась обнимать, Игорь и дядя Вова начали говорить одновременно.
— Подождите, — сказал Дмитрий, когда шум утих. — Я ещё не закончил.
Все снова замолчали.
— За эту неделю я многое понял. О вас. О себе. О том, что такое семья на самом деле.
— Димочка, что ты хочешь сказать? — спросила мать.
— Я хочу сказать, что для вас я умер.
— Что? — Лена первой поняла, к чему он ведёт.
— Ты ж пойми, жена твоя — она чужой человек. Бизнес твой и квартира должны кому-то из родных достаться, — процитировал он слова матери. — Помните, кто это говорил?
Мать покраснела.
— Димочка, я не то имела в виду…
— А что ты имела в виду, когда рассказывала, что Игорь пьёт и всё пропьёт? — обратился он к Лене.
— Дим, ну это же…
— А ты что имел в виду, когда говорил, что Лена без мозгов, а мать всё растранжирит? — спросил он у дяди Вовы.
— Димка, мы же не всерьёз…
— А ты что имел в виду, когда сказал, что тебе работать не нужно, потому что Димка поможет? — повернулся он к Игорю.
Игорь побледнел.
— Откуда ты…
— Неважно откуда. Важно, что это правда.
Дмитрий обвёл всех взглядом.
— За четыре года вы получили от меня больше двух миллионов рублей. Не считая подарков и всего остального. И ни копейки не вернули. При этом каждый из вас считает остальных недостойными моей помощи, а себя — единственным, кто заслуживает наследство.
— Дим, ну ты же сам предлагал помочь… — начала Лена.
— Предлагал. И помогал. И буду помогать. Но не вам.
— Димочка, — мать встала, подошла к нему, — ну что ты говоришь? Мы же родные люди…
— Родные люди друг друга не предают. Не обманывают. Не используют. А вы именно этим и занимались все эти годы.
— А она что, святая? — Игорь кивнул на Анну. — Она же на твои деньги живёт!
— Она работает двенадцать часов в сутки, чтобы эти деньги появлялись. А ты что делаешь?
— Дим, мы же семья, — тихо сказал дядя Вова.
— Семья — это не кровное родство. Семья — это люди, которые рядом в трудную минуту. Которые любят тебя, а не твой кошелёк. — Он взял Анну за руку. — Вот моя семья.
— Димочка, ну ты не можешь так… — мать плакала.
— Могу. И делаю. — Он достал телефон. — Завтра утром вам на телефоны придёт сообщение с новым номером. Это единственный способ со мной связаться. Но звонить можно будет только в одном случае — если кому-то из вас действительно угрожает смерть или серьёзная опасность. Мне передадут. По всем остальным вопросам — забудьте, что я существую.
— Дима, — Лена подошла ближе, — ну мы же не хотели…
— Конечно, не хотели. Вы просто хотели денег. И получали их. Четыре года подряд.
— А если нам действительно помощь нужна будет? — спросил Игорь.
— Попросите друг у друга. Вы же родственники.
Дмитрий взял Анну под руку, и они вышли на террасу.
За дверью было тихо, только ветер шумел в соснах. Анна молчала, давая ему время прийти в себя.
— Жалеешь? — спросила она наконец.
— О чём?
— Что проверил.
Дмитрий остановился, посмотрел на небо.
— Нет. Жалею, что не сделал этого раньше.
— А что теперь?
— Теперь мы поедем домой в город. Завтра у нас встреча с инвесторами по четвёртому ресторану.
— Дим…
— Что?
— Мне кажется, или у нас освободилось много денег в бюджете?
Он засмеялся впервые за эту неделю.
— Два миллиона в год. Примерно.
— И что будем с ними делать?
— Не знаю. Придумаем.
Они дошли до машины. Дмитрий открыл дверь жене, обошёл вокруг, сел за руль. В доме зажгли свет — родственники, видимо, остались обсуждать ситуацию.
— Интересно, что они там говорят, — сказала Анна.
— Наверное, что я сошёл с ума. Что ты меня настроила против них.
— Может, и правда настроила?
Дмитрий улыбнулся и завёл машину. В зеркале заднего вида мелькнул освещённый дом, потом деревья закрыли его.
— Аня, а скажи честно — ты с самого начала знала, какие они?
— Да.
— Почему не сказала?
— Сказала бы — поверил?
Он помолчал.
— Наверное, нет.
— Вот и я так думала.
Они ехали по ночному шоссе, и Дмитрий чувствовал странное облегчение. Как будто с плеч свалился огромный груз, который он нёс, сам того не замечая.
— Ань, а как ты думаешь, они поймут урок?
— Какой?
— Ну, может, начнут жить по-другому. Работать, не на чужой шее сидеть.
Анна усмехнулась.
— Дим, ты же их знаешь лучше меня.
— То есть не поймут?
— Они найдут другого спонсора. Или будут винить во всём меня.
— Скорее всего, тебя.
— Скорее всего.
— Тебя это расстраивает?
— А тебя?
Дмитрий подумал.
— Знаешь, нет. Впервые за много лет — нет.
Впереди показались огни города. Их город, их жизнь, их будущее. Без лишних людей, без фальшивых обязательств, без тех, кто любит не тебя, а то, что ты можешь дать.
— Аня, а ты меня за что любишь?
— За красивые глаза.
— Серьёзно.
— А ты меня за что?
— За то, что ты рядом. Всегда рядом.
— Вот и я тебя за то же самое.
Дмитрий улыбнулся и прибавил газу. Дома их ждали планы на завтра, документы по новому ресторану и жизнь, в которой наконец не было места для людей, считающих его своим личным банкоматом.
держала его за руку.
Анна фыркнула, потом усмехнулась — горько и без радости.
— Конечно. Игорь знает, как подать нужную картинку. Я держала его за руку, потому что он встал резко и у него судорогой свело пальцы. Ты думаешь, я идиотка? Думаешь, стала бы встречаться с кем-то на виду, если бы решила тебя обманывать?
— Он сказал, что вы выглядели как… ну, близкие.
— Потому что так ему выгодно. Он знает, что тебе нужно подтолкнуть сомнение. Чтобы ты сам начал верить, что я — чужая. Чтобы потом ты доверил всё не мне, а ему. Им. Им всем. — Анна села напротив, устало. — Я устала бороться, Дим. Честно. Но ты должен наконец решить, с кем ты. С ними — кто за твоей спиной рвёт твоё имущество на куски. Или со мной — кто рядом с тобой уже четыре года, не прося ни копейки для себя.
Он смотрел на неё. В этот момент особенно остро чувствовалось: между ними была пропасть. Всё, во что он верил с детства — родство, безусловная лояльность, семья как крепость — трещало.
— Я не знаю, кому верить, — сказал он наконец.
— Тогда доверься фактам. — Анна положила на стол папку. — Вот здесь — выписки за последние четыре года. Все переводы твоим родственникам. Все даты, суммы, назначения. Вот здесь — их траты: съёмки с камер, чеки, переписка с банками. Я не следила за ними, я просто собирала. Потому что чувствовала, что однажды ты захочешь знать правду. Полную.
Дмитрий молча взял папку. Страницы шелестели, словно что-то рушилось. Он видел: деньги на «лечение ребёнка» ушли в автосалон. Деньги на «бизнес» были обналичены и ушли на азартные игры. Съёмка с камеры действительно показала Ленина мужа у казино.
— Знаешь, — тихо сказал он, — самое страшное даже не это.
— А что?
— Что я ведь знал. Где-то внутри всё понимал. Просто не хотел верить. Потому что если родные — это просто люди, которым ты удобен, тогда кто я сам?
Анна встала, подошла, обняла его сзади.
— Ты человек, Дим. Хороший. Просто тебя воспитали не любить себя.
Он молчал. Потом спросил:
— Что бы ты сделала на моём месте?
Анна выдохнула.
— Составила бы завещание. Всё оставила тому, кто рядом. Кто заслужил. Не по крови. По делам. А остальным — пусть живут так, как умеют. Своими силами.
Он кивнул.
— Так и сделаю.
И впервые за много лет почувствовал себя не мальчиком в клетке ожиданий чужой любви, а мужчиной, который вправе сам решать: кто ему родной.
